Расщепленный субъект Дугласа Куэйда в фильме «Вспомнить все»

В этот раз на кушетке в кабинете доктора YOKENTOKEN оказался культовый фильм Пола Верховена «Вспомнить все» (1990), в котором Шварценеггер летит на Марс крушить, метать, бить, стрелять и попутно решать свои психические проблемы.

Алексей СИНИЦЫН

Знаменитый фильм Пола Верховена с Арнольдом Шварценеггером в главной роли был снят уже почти четверть века назад. Логично было бы предположить, что картина, представляющая собой на первый взгляд не более чем типичный блокбастер, сильно устаревший на сегодняшний день в плане спецэффектов, давным-давно должна была быть забыта. Однако судьба распорядилась иначе – фильм «Вспомнить все» продолжает радовать киноманов и по сей день. А это может значить только одно: фильм далеко не так прост, как это сперва может показаться – внимательный просмотр позволит нам, с одной стороны, обнаружить огромное число аллюзий и символов, разбросанных по фильму, а с другой — неизбежно заставит обратить взор на самих себя и поразмышлять о специфике человеческой души.

На протяжении всего фильма главный герой Дуглас (Даг) Куэйд пытается понять, кто он на самом деле. Проблема в том, что разные люди (разные Другие) пытаются навязать ему свои варианты того, кем он является (при этом режиссер не дает прямого и четкого ответа, какая из версий является истинной). Не носит ли эта проблема универсальный характер? Разве не свойственно любому человеку страдать от невозможности дать четкий ответ на вопрос о том, кем он является на самом деле? Разве не видим мы в герое Шварценеггера самих себя? Разве не является наша жизнь нескончаемым процессом самоопределения? И разве не обладают Другие властью определять нас, вешать на нас ярлыки, с которыми нам приходится мириться и в соответствии с которыми мы вынуждены жить? Иначе говоря, разве не являемся мы продуктом определения кого-то другого? Не в этом ли трагедия человека, которая зачастую (как это и происходит в случае с Дагом Куэйдом) приводит к глубочайшему психическому расстройству и нежеланию мириться с действительностью? («Извини, вся твоя жизнь — иллюзия» — разве не могут эти слова супруги Дага быть обращены к любому из нас?)

Эти вопросы, без всяких сомнений, являются фундаментальными и структурообразующими для этого фильма. Это становится очевидно, если мы вспомним тот факт, что картина была снята по роману Филиппа Дика. Поставленные вопросы являются сквозными для творчества Дика (любой киноман знает это по фильмам «Бегущий по лезвию» и «Помутнение», которые также были сняты по текстам знаменитого фантаста).

Несмотря на то, что создатели фильма не дают зрителю прямого ответа, чем же являются происходящие с Дагом события – реальностью или грезой, при внимательном и неоднократном просмотре можно обнаружить скрытые намеки на то, что вся история была лишь плодом воображения героя. И именно с этой позиции мы будем рассматривать фильм. (Вообще, то, что происходит с Дагом, сложно определить одним-единственным термином, ведь в русском языке нет такого замечательного слова, как  «dream» (а именно оно неоднократно используется в фильме), которое означало бы сразу и сновидение, и мечту, и фантазию (случай Дугласа Куэйда – все эти явления вместе взятые). Наиболее близким к английскому «dream», пожалуй, будет русское слово «греза», которое мы и будем использовать).

Весь фильм – это, по сути, одно большое доказательство несостоятельности психиатрического метода, который, как мы видим, раз за разом оказывается бессильным. Фильм можно смело считать своего рода критикой этого метода, а также попыткой продемонстрировать, насколько глубоко и прочно он засел в мозгах современных людей и к чему это в итоге может привести.

Психиатрический метод по отношению к Дагу применяют сразу несколько персонажей, каждый из которых при этом символизирует собой ту или иную репрессивную подсистему общества: жена (брачно-семейные узы) и представитель фирмы в грезе Дага (научно-медицинское сообщество).

Психиатрический метод обнажает себя в самых обыденных фразах, которым, на первый взгляд, даже не стоит уделять внимания. «Даг, я позвоню доктору», — говорит главному герою его жена в тот момент, когда он признается ей в том, что считает себя преследуемым врагами. Перед нами типичная реакция агента репрессивной культуры, который всегда придерживается железной логики: если человек ведет себя необычно, если его поведение не соответствует стандартам, значит, его нужно лечить. «Это параноидальные иллюзии», – с непоколебимой уверенностью психиатра ставит Дагу диагноз его супруга. В конечном счете эта непоколебимость, бескомпромиссность и жесткость диагнозов, которые окружающие ставят Дагу, только еще сильнее усугубляют его невроз.

Обратим внимание на то, что агенты культуры стремятся сделать всех несоответствующих стандартам лиц вновь нормальными. Кохааген хочет сделать это с Дагом — вернуть того в «нормальное» состояние (сделать Хаузером). Черноволосую подругу главного героя он тоже хочет «подправить»: «Мы вас исправим. Ты станешь такой, какой подобает быть настоящей женщине», — говорит ей Кохааген перед началом операции по «онормаливанию».

Символично, что «личность» людей меняется именно посредством работы с их воспоминаниями. Ведь чем, по сути, является каждый из нас, как не набором неповторимых индивидуальных воспоминаний?

Если мы встанем на позицию Дага, приняв происходящее с ним за правду, то мы увидим, что путь Дага – это трудный путь самопознания, путь вспомнить вытесненное (то, что господствующая культура попыталась вытеснить из его сознания глубоко в бессознательное). Перед Дагом (и перед зрителем, следующим за ним) открывается горькая правда: господствующая культура настроена крайне негативно (и даже агрессивно) к попыткам субъекта познать себя, проникнуть в темные и самые сокровенные уголки своей памяти, своей души.

Арни, Арни

«Кто же я?» — вопрошает субъект у своей жены (вопрошает у Другого). «Откуда я знаю», — честно отвечает Другой, показывая не столько незнание, сколько безразличие, и обрекая тем самым вопрошающего субъекта на тотальное одиночество.

«Ты – это не ты», — говорит в сцене на заброшенном цементном заводе голос из ящика (своего рода Сверх-Я Дугласа Куэйда – спецагент, которым наш герой так страстно хочет быть) и при этом добавляет:  «Ты – это я». В эту минуту Даг, должно быть, почувствовал себя самым счастливым человеком на свете, ведь именно в этот момент воплощается фантазия Дага, осуществляется его желание стать спецагентом. (Особого внимания заслуживает тот факт, что герой смотрит и слушает голос из ящика, что-то при этом жуя, как это делает человек,  поедающий попкорн на киносеансе. Так что же такое кино, как не голос, исходящий из нас самих под видом Другого? как не взгляд зрителя на самого себя?) «Я рассчитываю на тебя, дружище. Не дай нам проиграть», — подзадоривает героя его Сверх-Я, тот образ, которому он так жаждет соответствовать. «Поезжай на Марс. Поезжай на Марс. Поезжай на Марс. Поезжай на Марс», — раз за разом твердит голос из ящика, показывая, сколь навязчиво желание Дага попасть на красную планету.

«Вспомнить все» – это точная и наглядная иллюстрация психоаналитических принципов, которые виртуозно раскрываются режиссером во множестве самых разных деталей фильма. К примеру, вспомним сцену, в которой Даг после возвращения на такси из фирмы «Воспоминание» встречает своего коллегу со стройплощадки. «Ты болтал о Марсе», — говорит Дагу его напарник, наставляя на того пистолет. Чем является эта «болтовня», как не фрейдовской оговоркой, механизмом, через который проявляет себя бессознательное? Ведь именно через эту навязчивую идею, которую герой озвучивает вербально, его «раскрывают», т.е. заглядывают в его бессознательное, где эта навязчивая идея и живет.

«Ты спутал меня с кем-то другим», — оправдывается Даг в ответ на выдвинутые напарником против него обвинения. «Ты сам в себе запутался», — отвечает на это ему коллега. Действительно, Даг, не желая признавать себя расщепленным субъектом, смотрит на себя как на Другого. На самом же деле этот Другой и есть Даг. Но не желая с этим смириться, Даг убивает своего приятеля и его дружков, ведь те проникли слишком далеко в душу главного героя.

Вообще, если мы будем внимательны, то заметим, что Даг убивает именно тех людей, которые знают о нем больше, чем он сам, и в силу этого претендуют на право определять, кто Даг на самом деле. У нашего героя, что вполне логично для человека, страдающего паранойей, эти люди вызывают страх. Отсюда и стремление Дага уничтожить всех этих людей, лишить их власти определять то, кем он является, лишить их власти над своей душой и тем самым обрести полную свободу. Чем больше тот или иной персонаж знает о Даге, тем сильнее желание последнего убить этого человека.

Именно поэтому Кохааген, управляющий на Марсе, ненавистнее всего Дагу, ведь тот знает о герое больше, чем кто бы то ни было. Он знает самые сокровенные тайны Дугласа Куэйда, он знает, кто тот на самом деле, фактически он знает тайну происхождения Дага. Более того, как выясняется позже, именно он сделал Дага таким, какой он есть, и поэтому Кохаагена вполне можно интерпретировать как фигуру отца. В свою очередь в Даге мы можем видеть юношу (вспомним, что в самом начале фильма жена называет его «мой мальчик», определяя его тем самым как неполноценного субъекта), который отчаянно пытается ниспровергнуть символическую власть отца, пройти инициацию и стать полноценным субъектом. (Заметим, что бунт против символической власти отца начинается уже в самом начале грезы Дага: в ответ на упрек своего напарника за то, что Даг его не послушал, наш герой отвечает: «Ты мне не папочка», а через минуту жестоко убивает этого человека, вступая тем самым на путь освобождения и взросления).

Даг навязчиво хочет овладеть Марсом – эту планету мы можем рассматривать как фигуру матери: во-первых, это она его «породила» (на Марсе скрыта тайна его прошлого, там начинается его история, именно оттуда он ведет свое происхождение), во-вторых, Кохааген, будучи администратором Марса, по сути, владеет этой планетой так же, как отец владеет матерью. Поэтому, чтобы Даг смог овладеть желанной планетой, ему нужно устранить соперника – отца.

Таким образом, весь фильм – это история инициации, история превращения  мальчика в мужчину, а в финале картины мы видим успех этого мероприятия: Пирамидальная шахта – это не что иное, как фаллический символ, которым овладевает и который запускает главный герой, а в самом извержении из горы белых струй кислорода легко прочитывается акт семяизвержения, акт оплодотворения девственной планеты. В этот момент наш герой наконец становится мужчиной.

Итак, мы видим, что истинным желанием героя было стать мужчиной и совершить половой акт – для этого он проходит путь взросления, обретает самостоятельность, убивает отца, который препятствует тому, чтобы половой акт состоялся, овладевает горой, символизирующей фаллос, запускает ее механизм и совершает грандиозный акт оплодотворения целой планеты (примечательно, что именно в момент семяизвержения, в момент оргазма Дуглас окончательно овладевает женщиной, которая в его сознании, как мы помним, символизирует собой образ этой самой планеты).

Все желания, терзающие душу Дага, находят свое разрешение в его грезе: желание быть «кем-то особенным», «совершить нечто важное», его тайная (вытесненная) любовь к брюнеткам, недовольство государственно-капиталистической системой (он типичный пролетарий) и стремление ее уничтожить, вырваться из оков, совершить путешествие, да и просто дать выход накопившемуся за долгие годы жизни недовольству посредством выплеска агрессии в форме массовых и кровавых убийств.

В грезе Дага находят свои проявления и события прошедшего дня: Даг смотрел новостной ролик о повстанцах, Пирамидальной шахте, террористических актах – во сне он оказывается в центре именно этих событий; напарник, пытавшийся отговорить Дага от имплантации воспоминаний (т.е. являющийся фигурой, препятствующей осуществлению желания героя) превращается во сне во врага, в агента, который хочет помешать Дагу узнать правду о себе и т.д. Все это точно соответствует механизму работы сновидений, описанному Фрейдом.

Трагедия Дага в том, что он не может примирить свои желания и фантазии (быть супергероем, бунтарем, разрушителем) с действительностью (он рядовой пролетарий, испытывающий финансовые трудности, не очень счастлив в браке). Ключевой момент истории – это сцена, в которой Даг отказывается возвращаться из своей грезы в реальный мир, предпочтя тому мир иллюзии, в котором все его желания находят воплощение. Однако здесь нет вины Дага – вина за его нежелание возвращаться из сна лежит на тех, кто взял на себя ответственность за работу с его душой: они не смогли помочь Дагу, потому что выбрали неправильный подход – они смотрели на Дага как на больного, как на ненормального, которого нужно лечить. Этот подход, как уже было сказано, является психиатрическим: «врачи» жестко разграничивают сферы реального и фантазии, обвиняя своего пациента в том, что тот не способен отличить одно от другого. Иначе говоря, они еще больше ухудшают состояние Дага – к его неудовлетворенности собственной жизнью они добавляют еще и обвинения в ненормальности, в неполноценности (т.е. еще больше понижают его уровень самооценки). Естественно, Даг видит в них угрозу – ведь эти люди хотят заставить его раз и навсегда отказаться от своих желаний, которые якобы не соответствуют его социальному статусу, его роли в обществе. Эти люди воплощают в себе репрессивный характер культуры, которая всегда стремится к существованию в стабильном состоянии, к тому, чтобы каждый человек, каждый винтик в системе общественного производства занимал строго положенное ему место и не претендовал на то, чтобы стать кем-то иным.

Еще одна тенденция тесно связана с этой – стремление культурной матрицы контролировать желания человека: с ее точки зрения, есть желания позволительные, а есть непозволительные. Желания Дага относятся ко второй группе (вспомним, как работник фирмы и жена предлагали ему путешествие на Сатурн вместо Марса как более правильный вариант): система не может позволить Дагу бросить работу и отправиться навстречу приключениям, однако она идет на некоторую уступку и предлагает нашему герою грезу, в которой осуществятся его желания. Все ради того, чтобы неудовлетворенный субъект успокоился и поскорее вернулся к исполнению своей функции в общественной системе.

Однако желания Дага слишком сильны и он всячески противится возвращению в действительность. Психиатрический метод, как мы видим, приводит только к усугублению ситуации, к еще большему неврозу Дага. Помочь ему мог бы иной, кардинально отличный от психиатрического – метод психоаналитический. Чтобы решить душевные проблемы Дага, нужно было не указывать на его неспособность различить реальность и фантазию, не запугивать его необходимостью окончательного отказа от своих желаний (что равносильно отказу от себя как уникального субъекта), следовало пойти путем примирения Дага со своими желаниями, которые временно взяли над ним вверх. Все, что нужно было сделать для Дага, это помочь ему установить гармонию между действительностью, в которой он существует, и его желаниями. Если бы нашелся персонаж, способный повести Дага по этому пути, то нас бы не ждал столь грустный финал, где белая вспышка в самом конце фильма явно символизирует осуществленную над Дугласом Куэйдом лоботомию.

Вспышка

Алексей

Алексей Синицын — создатель и редактор сайта YOKEN TOKEN.

Путешествую по миру, смотрю по сторонам. Делюсь своими знаниями о том, как путешествовать самостоятельно и при желании очень бюджетно.


Найдите выгодный тур!


Сравните цены на авиабилеты среди всех авиакомпаний: